Контраст как прием

В теории литературы контраст – это художественный прием создания образов, основанный на резком противопоставлении друг другу явлений, событий, персон, характеров. Контраст часто используется писателями при формировании системы образов в художественном произведении.

Виды контраста (противопоставлений) в литературе:

1. Противопоставление (контраст) характеров.Чаще всего в произведении крупной формы друг другу противопоставляются характеры. Например протагонисту противопоставлен антагонист: Шерлоку Холмсу – профессор Мориарти, Гарри Поттеру – Волан-де-Морт, Маугли – тигр Шер-Хан. Антигерою тоже может быть противопоставлен персонаж – носитель истины. Например, преступнику Родиону Раскольникову противопоставлен следователь Порфирий Петрович, эгоистичной Скарлетт О’Хара – бескорыстная, добросердечная Мелани Гамильтон Уилкс, ленивому Обломову – деятельный Штольц. В произведениях, где центральное место отведено любовной коллизии, тоже можно встретить противопоставление характеров: в «Любовнике леди Чаттерлей» Дэвида Лоуренса характер главной героини Констанции Рейд противостоит характеру супруга. В романе «Над пропастью во ржи» («Ловец во ржи») Джерома Дэвида Сэлинджера главный герой Холден Колфилд находится в конфронтации со всем миром, его характер противопоставлен не характеру другого персонажа, а самому мироустройству.
2. Противопоставление (контраст) формы и содержания, внешнего – внутреннему. Наиболее ёмко такая форма контраста проявляется в противопоставлении внешности героя его внутреннему содержанию – характеру, складу личности,  его желаниям и целям. Это довольно распространенный прием: прекрасное оказывается ужасным. Одним из самых ярких примеров противопоставления такого рода оказывается Дориан Грей –главный герой романа Оскара Уальда «Портрет Дориана Грея», блестящий красавец, душу которого характеризует портрет, изображающий страшного старика. Так же красив и ужасен Жорж Дюруа – герой романа «Милый друг» Ги де Мопассана; и уже упомянутая Скарлетт О’Хара – героиня «Унесенных ветром» Марграет Митчелл, и Серсея Ланнистер – из «Песни льда и пламени» Джона Мартина. Однако бывает, что подобный тип контраста срабатывает наоборот: непривлекательный герой оказывается носителем истины, добродетели, нравственных ценностей и т.д. Например, в трилогии «Миллениум» Стига Ларсена («Девушка с татуировкой дракона», «Девушка, которая играла с огнем», «Девушка, которая взрывала воздушные замки») Лисбет Саландр – барышня со всеми признаками асоциальной личности неожиданно становится супергероем. На этом же приеме создается образ Сирано де Бержерака – героя одноименной драмы Эдмона Ростана – это мужчина непривлекательной внешности, но смелый, бескорыстный, обладающий добрым сердцем и мощным поэтическим талантом.
3. Противопоставление (контраст) в названиях произведений: Использованный в названии контраст уже намекает на определенную систему образов, созданную автором в произведении, готовит читателя к тому, что герои будут группироваться и противопоставляться друг другу в соответствии с обозначенными в названии явлениями. Примеры использования: «Преступление и наказание» Достоевского, «Война и мир» Толстого, «Отцы и дети» Тургенева, «Толстый и тонкий» Чехова, «Красное и чёрное» Стендаля, «Живой труп» Толстого, «Живые и мёртвые» Симонова.
4. Противопоставление (контраст) мнимого, ожидаемого, декларируемого – истинному, действительному. На этом приеме построены все антиутопии: изображение идеального мира, в котором всё, вопреки ожиданиям, далеко от идеала и даже наоборот – несет угрозу обитателям. Так, в романе «О, дивный новый мир» Олдаса Хаксли «общество всеобщего счастья» так и не удается достичь, несмотря на повсеместное употребление сомы и другие прелести жизни без моральных запретов. Нарисованный очаг в каморке Папы Карло – создает эффект двойного контраста. Во-первых, читатель ожидает, что очаг должен быть настоящим, а он оказывается нарисованным. Во-вторых, картина с изображением очага оказывается ширмой, скрывающей дверь в новый счастливый мир.
5. Противопоставление (контраст) символов. Образы-символы тоже могут быть противопоставлены друг другу. Так например, в «Войне и мире» изображены два образа одного и того же дуба, мимо которого едет князь Болконский: образ сухого дерева, еще не проснувшегося после зимней спячки, и пробудившегося, покрытого листвой могучего дуба-великана:

Л.Н.Толстой «Война и мир» Встреча князя Андрея Болконского с дубом

"… На краю дороги стоял дуб. Он был, вероятно, в десять раз старше берез, составлявших лес, в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный, в два обхвата дуб, с обломанными суками и корой, заросшей старыми болячками. С огромными, неуклюже, несимметрично растопыренными корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиниться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
Этот дуб как будто говорил: «Весна, и любовь, и счастье! И как не надоест вам все один и тот же глупый, бессмысленный обман! Все одно и то же, и все обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастья. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинокие, и вон я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, выросшие из спины, из боков — где попало. Как выросли — так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу. Цветы и трава были и под дубом, но он все так же, хмурый, неподвижный, уродливый и упорный, стоял посреди них.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, — думал князь Андрей. — Пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем: наша жизнь кончена!» Целый ряд мыслей, безнадежных, но грустно-приятных, в связи с этим дубом возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь и пришел к тому же успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая...
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. «Здесь, в этом лесу, был этот дуб, с которым мы были согласны. Да где он?» — подумал князь Андрей, глядя на левую сторону дороги. Сам того не зная, он любовался тем дубом, которого искал, но теперь не узнавал его.
Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого горя и недоверия — ничего не было видно. Сквозь столетнюю жесткую кору пробивались без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что это старик произвел их. «Да это тот самый дуб», — подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна — все это вдруг вспомнилось ему.

«Нет, жизнь не кончена в тридцать один год, — вдруг окончательно и бесповоротно решил князь Андрей. — Мало того, что я знаю все то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо. Надо, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтобы на всех она отражалась и чтобы все они жили со мной вместе».