Внешность | Выполненное задание (#68147) от автора oroblanco

Задача автора:

Текст автора:

«Снова чудовище, малыш? – спрашивала мама, заглядывая с фонариком в его логово. – Никого. Никого, мой мальчик. Я буду рядом, в кресле-качалке, здесь, в комнате. Спать. Как и ты». Но она не видела того, что обитало под моей кроватью и не давало заснуть долгими ночами в ожидании неминуемого нападения. Настольная лампа сияла до самого утра, и не теряла силы уверенность в её спасительной светлой способности преграждать путь мраку. А начинался он всегда одинаково – с поскрёбывания деревянной кроватной ножки. И потом я немел, словно тело переставало мне принадлежать, а глаза могли только тихо плакать и смотреть на кошмарное представление. Рот не кричал, дыхание не оставляло грудную клетку и поддерживало будто самого себя замедлением и спокойствием. Чудовище становилось перед матерью и нюхало её лицо. Опиралось на полуметровые зазубренные конечности-клинья желтоватого цвета; по ним непрестанно стекала в смоляную тьму лужиц-следов багряная жижа с кусочками мяса из плоти. Такой же багряной, как густота кровяных ручейков из ротового отверстия на его шаровидной голове – огромном глазном яблоке с озерцом мазутной кляксы поверху. Чернота зрачка взирала в потолок и пухла пространством до тех пор, пока маслянистый, мглистый гнойник не вскрывался и не изрыгал рвотным потоком изображение внутрь. Туловище монстра гнило; в гнили вздувались тончайшие сосуды-проволочники и уменьшались в размерах с каждым разом проталкивания плотского чудовищного отрывка в личиночную бледно-жёлтую полость. Смрад гнилья липнул на мою кожу, иссушал горло, бил тупой болью сознание. Я – зритель. Я – невольник чьей-то сцены. Когда он приступал к поглощению запаха, из глазной морды показывались синюшные канальцы ноздрей. Они приходили в дрожь и выплёвывали мутный тягучий экссудат, что полз вниз и пожирался внутренностями. Монстр принимал в пищу чистый и безукоризненный аромат моей милой матери. «Отойди от неё! Отойди от неё, тварь!» — мысленно вопил я. Всей ментальной мощью драл его в клочья неспособный пошевелить и мизинцем сын в состоянии крепкого бодрствования. Если пришлой полутораметровой жути нужны были руки, то появлялся ядовито-алый жгутик, казалось, безразмерного языка; им необычайно ловко вспарывались привычные человеческому оку места крепления к телам верхних конечностей; им же высасывались из отверстий наружу мокрые, кровяные сухожилия рук. Зрачки у меня расширялись, ведь я не мог отвести взгляда от когтей, которые без труда разрежут на части, выпотрошат, вопьются занозами дикого страха. Он наедался и «расцветал» десятками глянцевых чёрных шипов по волнообразному изгибу спины. Оставлял мать едва дышащей и поворачивался ко мне. Чтобы совсем рядышком пофыркать на лампу. «Пф, пф, пф, пф» будет ещё раздаваться какое-то время под кроватью. Будет ещё одна ночь впереди.

---

Вы отдаёте свой голос автору? (Всего голосов: 0)

---