Он и я | Выполненное задание (5164) (#10244) от автора Лидия

Задача автора:

Текст автора:

Время было за полночь. За окном туда-сюда сновала ночная живность, — должно быть, летучие мыши, — в наших краях этих маленьких крылатых чертей пруд пруди. Они носятся, словно оголтелые, хватают зазевавшихся насекомых и уносят в свои убежища, радостно повизгивая на лету. Проворные засранцы. Еще некоторое я всматривался в черноту, а после нехотя отвернулся от окна и подпер щёку кулаком. Меж тонкими, покрытыми мозолями пальцами тлела традиционная для таких бесед сигарета. Она едва не обожгла мне кожу. Я метнул на подрагивающий обрубок взгляд и одним движением стряхнул пепел на столешницу, перехватывая сигарету ниже и тут же глубоко затягиваясь. Напротив меня сидел мужчина, он курил, потирая шею, и вид его оставлял желать лучшего. Поймав на себе его тяжелый взгляд, я подавился табачным дымом и зашелся в кашле. Собеседник подцепил фарфоровую пепельницу пальцами и подтянул ее ближе к себе.

— Эгей, а не та ли это пепельница, которая стояла около твоей больничной койки? — Мужчина повертел ее в руках и осторожно поставил на место; в последний раз затянулся и метким броском отправил остаток сигареты прямиком в пепельницу.

— Она самая. После выписки мне разрешили ее забрать. Может это и смешно, но я привязался к этой безделушке. — Я опустил голову и, устало улыбнувшись, посмотрел на собеседника исподлобья. Тот, на мгновение помрачнев, достал из лежащей на столе пачки новую сигарету. Щёлкнула зажигалка, и пространство между нами заполонил тягучий серый дым.

— Уж не говори. На войне ты привязываешься даже к своему автомату. В конце концов это от него зависит, вернешься ли ты живым домой или сгинешь в неизвестности в какой-нибудь канаве. — Он подавился дымом, и мы одновременно выдавили из себя какое-то подобие смеха. Наверное, только пройдя войну и познав все её ужасы, человек может смеяться над собственной смертью.

— Жаль, конечно, но с моей ногой, видимо, так и случилось. Канула в лету.

— Как и половина моего лица, а.

Мы снова хотели посмеяться, но вместо этого в маленькой кухне повисла тишина. Товарищ отвернулся, а я потянул пальцы за новой сигаретой. Это была естественная пауза, дающая нам передышку и силы на новое бурение собственной памяти. Мы копались, измазанные этой грязью и копотью, в поисках золота. Только сейчас, при свете маленькой настольной лампы, можно было разглядеть последствия войны на некогда красивом лице моего собеседника. А он, наклонись под стол, мог увидеть болтающийся в штанине обрубок вместо моей ноги. И я, и мой товарищ, — мы вместе совершили путешествие на ту сторону жизни и чуть было не остались без обратного билета. Осколками ему разорвало левую сторону лица, я — лишился правой ноги. По рассказам, нашедшие нас девочки-медсёстры, рискуя собственными жизнями, оттащили наши полуживые, истекающие кровью тела на безопасное расстояние и уже там оказали помощь.

— Очнулся я на больничной койке, а перед глазами та самая пепельница. — Я придвинул посудину к себе и, взяв в руки, аккуратно обвел ее контуры пальцами. — Ноги одной, правда, не чувствовал, но когда тебя увидел, сразу понял что к чему. — Товарищ поднял на меня грустный взгляд, и в свете лампы блеснула его неровная, изуродованная осколками кожа. Он провел по ней пальцами, но тут же отнял от лица руку и развернулся ко мне всем телом, тепло улыбаясь.

— А помнишь ту медсестру? — друг подмигнул мне своим единственным глазом, — Ну ту, которая выхаживала меня.

Я отставил пепельницу в сторону и сложил руки в кулак, скрестив пальцы меж собой. Подался немного вперед и разыграл на лице интерес, чтобы в десятый раз послушать про девушку, которая так сильно запала в душу моего товарища. Пути их потом разошлись, однако воспоминания о ней греют его душу и по сей день.

— Когда мне прикрыли глаз повязкой, я начал стесняться своего внешнего вида и как-то раз обмолвился, что выгляжу как пират. — друг рассмеялся, возводя в голове старые образы, — на что она ответила: «Как только закончится война, я с удовольствием отправлюсь с Вами в кругосветное путешествие». С тех пор и до самой выписки мы часто разговаривали с ней о море и о том, что будем делать в мирное время. Жаль, однако, что потом я больше никогда ее не видел. Славное время было.

Товарищ усмехнулся, покачал головой и отхлебнул из стоящего рядом стакана. Нос его сморщился, и он с громким стуком поставил стакан на место.

— Крепкая, зараза.

— Ты пропитан спиртом, тебя уже ничто не возьмет.

— Только разве что красивая женщина.

— Похмелья не боишься?

— Ничего уже не боюсь. — От выпивки ли, но его здоровый глаз влажно заблестел. Друг потер его и по привычке сунул пальцы под повязку на левом глазу. Через пару мгновений послышался глухой вздох, и в мой стакан полился алкоголь.

— Тяжелая артиллерия? — улыбнулся и, придвинув стакан к себе, отхлебнул глоток напитка, жгучего, словно адское пламя.

— Дань памяти!

Мужчина выставил кружку перед собой, а после приложился к ней губами, вбирая в себя растворённую в алкоголе юность. Юность с привкусом горечи, плавно растекающуюся по венам и бурлящую где-то там, внутри.

---

Вы отдаёте свой голос автору? (Всего голосов: 0)

---