Феномен интереса: что привлекает внимание читателя?

Вакцина от страшного вируса, инопланетяне на главной площади города, снижение ставки по ипотеке, нудистские пляжи, запрещенные препараты, интрижки селебрити, жена вампира. Один в один заголовки жёлтой прессы. Но именно эти темы вызывают устойчивый интерес у массового читателя. Этих тем не стесняются не только авторы бульварного чтива, но и самые настоящие классики. Читайте текст о том, как написать книгу, которая гарантированно вызовет интерес у читателя.

Почему бестселлеры становятся популярными? Их темы и текст интересны миллионам читателей. Не только интеллектуалам и литературным критикам, а широкой аудитории. Но что заставляет читателя, сидя на краешке стула, нервно перелистывать страницы в стремлении скорее добраться до развязки? Неожиданные повороты сюжета, сочувствие приключениям, а иногда и злоключениям главных героев, близкая или просто интересная тема. Феномен интереса всесторонне исследован бульварной прессой, но оказывается, что мировая литература тоже частенько  рассказывает о том, что больше всего интересует массового читателя. И это не только sex-drugs-rock-n-roll.

Вот моя деревня. Знакомое всегда заходит

Трактовка происходящих с нами событий, описание действительности, ее объяснение и анализ интересны всегда и всем. Описание близкого, знакомого, понятного, обыденного, и даже изображение реалий повседневной жизни вызывает интерес. Именно поэтому так выстрелили романы, которые сегодня мы считаем русской классикой 19 века – большая часть историй о настоящем дне была написана для дворянства о дворянстве: от Пушкина до Толстого. А потом о простых людях: от Гоголя и Достоевского до Шукшина и Довлатова. Даже к постмодернистскому изображению текущего момента в романах Пелевина читатель относится лояльно и радуется, когда узнает то, что близко и знакомо ему.

Современные авторы, работающие в сегменте «большой литературы», охотно обращают взоры в прошлое («Обитель» Прилепина, «Лавр» и «Авиатор» Водолазкина, «Зулейха открывает глаза» Гузель Яхиной), а в это время читателя помимо переживания опыта предшествующих эпох интересует и сегодняшний день. Возможно, поэтому таким близким и понятным в свое время показался читателю Служкин — герой романа Алексея Иванова «Географ глобус пропил». И именно обращением к обыденному подкупает на начальном этапе роман Алексея Сальникова «Петровы в гриппе и вокруг него» .
Знакомая нам реальность дарит радость угадывания: читатель с удовольствием путешествует по тексту в поисках известных ориентиров, признаков и примет времени. Наверное, каждому знакомо ощущение восторга от узнавания, угадывания того, что случалось именно с ним, распознавание пережитого опыта: «О! и у меня точно так же». Даже если речь идет всего лишь о столкновении с хмурым кассиром в известном сетевом магазине или об отдавленных ногах в метро, которое по долгу службы герой вынужден посещать в часы пик.

Подглядывание. Освещаем потёмки в чужой голове

То, что творится в голове другого человека: его мыслительный процесс, мировоззрение, психология, тайные помыслы и желания – всегда вызывает интерес. В особенности если тот, в чью голову заглядываешь — либо полностью идентичен читателю, либо наоборот является представителем другой сословной группы, расы, пола. Именно на приеме демонстрации чужого мыслительного процесса построена техника потока сознания. Поэтому в конце 19 и в 20 веке она стала настолько востребована. Опять же сказывалось узнавание себя: «Да, ведь я тоже так думаю!» 
Но само по себе заглядывание в чужую голову всегда вызывает любопытство читателя. Особенно если перед читателем предстает голова человека незаурядного. Например, если это дворянин, посягающий на преступление ради сомнительной цели («Преступление и наказание» Достоевского), или бывший диктатор перед лицом смерти («Осень патриарха» Маркеса). Но это не примитивное подглядывание в замочную скважину, а более изощренное и сложное — наблюдение за мыслями человека.

Запрещёнка. Выход за рамки нормы как сюжет

Считается, что нельзя недооценивать читателя, что читатель падок не только на клубничку и жареное, что помыслы его гораздо чище, а запросы благороднее, и доказательство тому – «Лавр» Водолазкина, интеллектуальный роман-житие, суммарный тираж которого перевалил за 130 тысяч экземпляров (на декабрь 2021 года).
Но опыт мировой литературы говорит о том, что для большей части аудитории интерес представляют именно желтые темы: недозволенное, несбыточное, запретное и даже осуждаемое обществом. Преодоление запретов и разрушение нормы.
Вспомним хотя бы отечественных классиков. Достоевский, смакующий тему насилия, болезненно внимательный к женщинам с низкой социальной ответственностью. Толстой с навязчивой темой адюльтера. Набоков со страстью к нимфеткам. Булгаков с его дьяволиадой «Мастера и Маргариты» и наркозависимостью «Морфия».
Силу запретного признавал и Гиляровский: вспомните, его «Москва и москвичи» — история про дореволюционную Москву, дома, улицы и места – начинается не с описания театров и собраний коллекционеров, а с изображения притонов и малин на Хитровке.
Из современного, конечно, вспомнится Стиг Ларсон и его героиня Лисбет Саландер, которая на пару с журналистом Блумквитом борется с мировой преступностью, и, естественно, Э.Л. Джеймс с ее пятьюдесятью оттенками серого.

Жена вампира, она же сестра барабашки. Разводим мистику

Речь о тайном и странном, оно же непонятное и непостижимое. Щекочущее нервы, открывающее дверь в непознанное, в мир хаоса или наоборот — упорядоченной гармонии. А если проще – всевозможные страшилки, испытывающие нервную систему на прочность. В современной литературе эта тема воплощается в фэнтези, мистике и хорроре. А истоки ее можно найти в готической литературе. Английская писательница рубежа 18-19 веков Анна Рэдклифф первая разработала тему страха как основного сюжетообразующего элемента. До этого литература занималась более возвышенными вопросами.
Непостижимое и непознанное может посоперничать с запретным за звание более интересной темы. Так устроен человек – он склонен мистифицировать действительность. Склонность к демонизации окружающего мира неизбежно влечет читателя к мистической литературе и эзотерике. Вспомним По, Шекли, Кинга.
В более легком варианте стремление к тайному воплощается в интересе к фэнтези и желанию погрузиться в сказочный мир или альтернативную реальность, где возможно все. Это Джордж Макдональд, Клайв Стейплз Льюис, Джон Рональд Руэл Толкин и их многочисленные последователи, вплоть до Джоан Роулинг и Терри Пратчетта, а также братьев Стругацких и Сергея Лукьяненко в сегменте русскоязычной литературы.
Здесь же разумно упомянуть научную фантастику, классическую si-fi, которую в мире, где человек уже видел робота и погружался в виртуальную реальность, писать все сложнее и сложнее. Но Нил Стивенсон как-то справляется, хоть и возвращается чаще всего к жанру антиутопии. Как бы то ни было, непонятное, нереальное и фантастическое даже у современного рационального человека продолжает вызывать интерес, и это может взять на вооружение начинающий писатель, стремящийся написать бестселлер.

Подробнее о том, как влиять на читательское внимание, рассказываем тексте «Остросюжетный роман: как удержать внимание читателя». Вот об этих приёмах говорится в тексте:

Поражать с первых слов: «Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Грегор Замза обнаружил, что он у себя в постели превратился в страшное насекомое» (Франц Кафка). Кажется, захватывает. Нас точно.

Ухудшать положение героя: по мере развития сюжета главный герой оказывается в более и более затруднительном положении, из которого он должен каким-то чудом выбраться, как в романах Яна Флеминга про Джеймса Бонда. Или не выбраться, как в «Соборе Парижской Богоматери» Виктора Гюго.

Удивлять читателя: «Оказывается, что…» И дальше что-то невероятное. То, чего читатель меньше всего ожидает. Эта детективная практика хорошо работает и вне жанровой прозы. У писателя всегда может быть припасен для читателя туз в рукаве. И пустить его в ход можно везде, даже в самом реалистичном тексте. 

Переворачивать с ног на голову: например, в романе Уильяма Фолкнера «Шум и ярость» одна из главных героинь Кедди, на обыгрывании судьбы которой строится сюжет книги, оказывается не благопристойной южанкой, как можно было бы ожидать, а падшей женщиной и позором семьи. А девушка с низкой социальной ответственностью Соня Мармеладова (героиня романа Федора Достоевского «Преступление и наказание»), которая должна была бы быть позором семьи, спасает эту семью от голодной смерти, а сама остается нравственным идеалом для автора.

Добавлять экшн: сцены погони, вооруженного противостояния. Неожиданное столкновение героя лицом к лицу с опасностью. Причем опасность может быть вполне невинной, с нашей точки зрения. Но для героя – это вызов, на который нужно отреагировать. Например, в романе Джона Апдайка «Кентавр» для главного героя — школьного учителя Колдуэлла – это разгромный отчет директора о его работе, проигрыш в соревнованиях по плаванию подшефной команды, сломавшийся автомобиль.