Портрет героя: литературный портрет

Портрет героя – это описание внешности персонажа, его манеры держаться, говорить, двигаться – внешнего вида и особенностей поведения. Писатель создает портрет героя для того, чтобы в голове читателя заработал его личный кинематограф, который поможет ему представить героя. Но не только внешность интересует автора, ведь через внешнее он описывает и внутреннее: черты характера, качества личности и даже мировоззрение персонажа может быть отражено в описании внешнего вида.

То есть в теории литературы литературный портрет становится методом художественной характеристики, инструментом, с помощью которого автор создает образ персонажа, и это помогает читателю постигнуть, понять авторский замысел, оценить его отношение к происходящему.

Портрет героя, описывая внешность, изображая фигуру, лицо, одежду, движения, жесты и манеры, помогает автору:

1. Раскрыть характер персонажа.
2. Изобразить его внутренний мир (переживания, помыслы, мечты и т.д.)
3. Выразить идейное отношение к герою (как автор относится к герою, как его оценивает – одобряет или нет).

Художественный образ

Литературный портрет в произведении существует не сам по себе, а органично вписан в художественный текст. Очень часто, портрет персонажа дается сразу после появления героя в тексте. Причем если мы взглянем на произведения 18-19 веков, то столкнемся с многословными портретами, насыщенными многочисленными деталями, призванными описать героя во всех подробностях. Постепенно описания героев становятся более лапидарными, краткими: автор как будто предлагает читателю самому составить представление о герое по его поступкам, высказываниям, движениям. В любом случае портрет помогает читателю увидеть персонажа, наблюдать за сюжетом, делает повествование выразительным, зримым.

То есть задача литературного портрета (каким бы он ни был: подробным или кратким) – создать цельный художественный образ, без которого немыслим художественный текст. Создать его помогает деталь – выразительная подробность, благодаря которой текст приобретает особую изобразительность.

Создать ёмкий художественный образ позволяет точно подобранная лексика, то есть слова. Эпитеты становятся лексической основой мастерски составленного портрета.

Для современного читателя подробные описания в духе Тургенева кажутся избыточными. Так же, как и в живописи, изображение объекта становится все более и более условным, и совершается переход от реализма к импрессионизму, так и в литературе меняется изобразительный канон: от сверхподробного описания авторы переходят к условности, к намеку, пунктирной линией обозначая описываемый портрет.

Для того чтобы увидеть, как это работает на практике, предлагаем оценить портреты персонажей, созданные писателями разных эпох.

Портреты персонажей в мировой литературе

И. С. Тургенев «Накануне». Портрет главной героини Елены Николаевны Стаховой:

«Росту она была высокого, лицо имела бледное и смуглое, большие серые глаза под круглыми бровями, окруженные крошечными веснушками, лоб и нос совершенно прямые, сжатый рот и довольно острый подбородок. Ее темно-русая коса спускалась низко на тонкую шею. Во всем ее существе, в выражении лица, внимательном и немного пугливом, в ясном, но изменчивом взоре, в улыбке, как будто напряженной, в голосе, тихом и неровном, было что-то нервическое, электрическое, что-то порывистое и торопливое, словом, что-то такое, что не могло всем нравиться, что даже отталкивало иных. Руки у ней были узкие, розовые, с длинными пальцами, ноги тоже узкие; она ходила быстро, почти стремительно, немного наклоняясь вперед. Она росла очень странно; сперва обожала отца, потом страстно привязалась к матери и охладела к обоим, особенно к отцу. В последнее время она обходилась с матерью, как с больною бабушкой; а отец, который гордился ею, пока она слыла за необыкновенного ребенка, стал ее бояться, когда она выросла, и говорил о ней, что она какая-то восторженная республиканка, бог знает в кого! Слабость возмущала ее, глупость сердила, ложь она не прощала «во веки веков»; требования ее ни перед чем не отступали, самые молитвы не раз мешались с укором. Стоило человеку потерять ее уважение, — а суд произносила она скоро, часто слишком скоро, — и уж он переставал существовать для нее. Все впечатления резко ложились в ее душу; не легко давалась ей жизнь».

Ги де Мопассан «Милый друг»:

«Одна из таких женщин, прислонившись к их ложе, уставилась на него. Это была полная набеленная брюнетка с черными подведенными глазами, смотревшими из-под огромных нарисованных бровей. Пышная ее грудь натягивала черный шелк платья; накрашенные губы, похожие на кровоточащую рану, придавали ей что-то звериное, жгучее, неестественное и вместе с тем возбуждавшее желание».

Чарлз Диккенс «Большие надежды»: 

«Дядя Памблчук, грузный, неповоротливый мужчина, страдающий одышкой, с  глазами, рыбьим ртом и изжелта-рыжими волосами, торчком стоявшими на голове, так что казалось, точно его недавно душили и он еще не совсем очнулся». 

Чарлз Диккенс «Пиквикский клуб»

«Он был среднего роста, но благодаря худобе и длинным ногам казался значительно выше. В эпоху «ласточкиных хвостов» его зеленый фрак был щегольским одеянием, но, по-видимому, и в те времена облекал джентльмена куда более низкорослого, ибо сейчас грязные и выцветшие рукава едва доходили незнакомцу до запястья. Фрак был застегнут на все пуговицы до самого подбородка, грозя неминуемо лопнуть на спине; шею незнакомца прикрывал старомодный галстук, на воротничок рубашки не было и намека. Его короткие черные панталоны со штрипками были усеяны теми лоснящимися пятнами, которые свидетельствовали о продолжительной службе, и были туго натянуты на залатанные и перелатанные башмаки, дабы скрыть грязные белые чулки, которые тем не менее оставались на виду. Из-под его измятой шляпы с обеих сторон выбивались прядями длинные черные волосы, а между обшлагами фрака и перчатками виднелись голые руки. Худое лицо его казалось изможденным, но от всей его фигуры веяло полнейшей самоуверенностью и неописуемым нахальством».

Ян Флеминг «Казино Руаяль»

«Бонд видел глаза Намбера, красные, в прожилках лопнувших сосудов; в них, как смородины в крови, плавали зрачки. Лицо Намбера было желтого цвета, полное, с коркой черной щетины; из-за расползавшихся вверх следов кофе в углах губ оно казалось улыбающимся; свет из-за штор ложился на него яркими полосами».

Дэвид Герберт Лоуренс «Любовник леди Четтерлей»:

«Недостало этому плоду солнца и тепла, оттого и цветом тускл, и соком скуден».

Энтони Бёрджес «Заводной апельсин»

«И, наконец, Д. Б. Да-Сильва – быстрые движения и парфюмерная vonn».

Фрэнсис Скотт Фицджеральд «Ночь нежна»:

«У нее была осанка балерины; она несла свое тело легко и прямо, при каждом шаге не оседая книзу, но словно вытягиваясь вверх. Ее тень, совсем коротенькая под отвесными лучами, лежала у ее ног; на миг она попятилась — от горячего света больно стало глазам».

Синклер Льюис «Главная улица»:

«Неделей позже Сай прикрепил к окну их гостиной колотушку, и постукивание, доносившееся из темноты, напугало Кэрол до слез. С тех пор, за четыре месяца, ей довелось наблюдать, как он вешал кошку, крал дыни, швырял помидоры в дом Кенникотов и оставлял следы лыж на их газоне. Она слышала также, как он громогласно и с потрясающим знанием дела объяснял кому-то тайну деторождения. Одним словом, это был редкий образец того, что могут сделать захолустный городишко, строгие учителя, здоровый народный юмор и благочестивая мать из смелой и деятельной натуры».

Закончить этот текст нам бы хотелось фрагментом из повести Юрия Олеши «Зависть».Здесь один объект – юная девушка — описан по-разному: с точки зрения эстетского, поэтического сознания и с точки зрения заурядного, реалистического восприятия действительности. Отрывок этот можно брать на вооружение и вспоминать о нем, когда непонятливый читатель или критик будет ворчать что-то вроде: «Тень падающего снега? Ну, это уж чересчур»:

«О ней, о Вале, я могу сказать и обычными словами, – и вот, пожалуйста, я вам приведу сейчас ряд понятных для вас определений, умышленно, чтобы разжечь вас, чтобы раздразнить тем, чего вы не получите, уважаемый колбасник! 
Да, она стояла передо мной, – да, сперва по-своему скажу: она была легче тени, ей могла бы позавидовать самая легкая из теней – тень падающего снега; да, сперва по-своему: не ухом она слушала меня, а виском, слегка наклонив голову; да, на орех похоже ее лицо: по цвету – от загара, и по форме – скулами, округлыми, сужающимися к подбородку. Это понятно вам? Нет? Так вот еще. От бега платье ее пришло в беспорядок, открылось, и я увидел: еще не вся она покрылась загаром, на груди у нее увидел я голубую рогатку вены...
А теперь – по-вашему. Описание той, которой вы хотите полакомиться. Передо мной стояла девушка лет шестнадцати, почти девочка, широкая в плечах, сероглазая, с подстриженными и взлохмаченными волосами – очаровательный подросток, стройный, как шахматная фигурка (это уже по-моему!), невеликий ростом».