Подтекст - примеры в литературе

Подтекст – скрытый смысл текста. Смысл, не выраженный явно. Теория литературы определяет подтекст как мысль, которая подразумевается, но не говорится вслух. Та истина, та правда, то содержание, до которых должен догадаться читатель. Прочитать между строк, разглядеть «под текстом» — отсюда и название.

Подтекст в литературе

Подтекст может быть обнаружен на основании соотнесения данного фрагмента текста с предшествующими фрагментами как в рамках этого текста, так и за его пределами – в созданных ранее произведениях. То есть по тональности, по использованным художественным приёмам, по манере ведения диалога персонажей читатель может догадаться, что фрагмент содержит скрытый смысл – подтекст. Разнообразные намёки и реминисценции (то есть отсылки к созданному ранее произведению, при чем не только литературному) – все это проявления подтекста.

Подтекст нужен писателю, чтобы ёмче выразить нужную мысль, которую он не может или не хочет высказать прямо. В этом отношении подтекст становится средством иносказания: когда говорится одно, а подразумевается другое, не всегда противоположное, но мысль, которая подразумевается всегда глубже той, которая высказывается вслух. Поэтому подтекст особенно часто используется, когда нужно отразить сложные психологические состояния героев, про которые нельзя сказать прямо, называв их своими словами.

Подтекст может содержаться как в большом текстовом фрагменте, так и в одной фразе, подразумевающей что-то более существенное, чем то, что сказано. Например, у Северянина в «Кензели»: «Ножки пледом закутайте, дорогим, ягуаровым/ И, садясь комфортабельно в ладолете бензиновом, / Жизнь доверьте Вы мальчику в макинтоше резиновом / И закройте глаза ему Вашим платьем жасминовым ‑ / шумным платьем муаровым, шумным платьем муаровым!..»

Подтекст работает, когда читатель может увидеть в тексте иносказание, догадаться, на что намекает автор. Читателю довольно тяжело с текстом, в котором явно что-то зашифровано, а что именно, не понять из-за намеренной усложненности, смысловой многослойности произведения. Текст, перегруженный художественными приемами, в том числе намеками, всевозможными реминисценциями и отсылками к другим произведениям, подобно «Уллису» Джойса, «Игре в классики» Хулио Кортасара, «Хазарскому словарю» Милорада Павича, представляет собой литературный ребус, который с удовольствием будут разгадывать эстеты, любители стилистических и смысловых игр, но рядовой читатель может сойти с дистанции уже на первых страницах. Поэтому использование подтекста, как и любого другого художественного приема всегда должно быть композиционно и сюжетно оправданно.

Примеры подтекста

Ярослав Гашек «Похождения бравого солдата Швейка» 

Диалог из романа «Похождения бравого солдата Швейка» Ярослава Гашека. В приведенном эпизоде беседует двое: интеллигентный торговец хмелем и поручик, к которому сбежала жена торговца: муж приехал забирать неверную супругу из дома любовника. Поскольку обманутый муж – человек интеллигентный, а его соперник – поручик сам рад избавиться от своей пассии и вернуть любовницу обратно в лоно семьи, ситуация складывается довольно неожиданная: герои беседуют, соблюдая приличия. Муж-рогоносец не хочет устраивать сцену, но его негодование и ярость готовы вырваться наружу, а поручик, чтобы отвлечь собеседника от неприятной темы, заводит беседу о военно-политическом обстановке страны. При разговоре присутствует неверная жена. Первая реплика принадлежит обманутом мужу:

«— Из-за войны наш хмель лишился сбыта за границей. Франция, Англия, Россия и Балканы для нашего хмеля сегодня потеряны. Мы пока еще отправляем его в Италию, но опасаюсь, что и Италия вмешается в это дело. Однако после нашей победы диктовать цены на товары будем мы!
— Италия сохранит строгий нейтралитет, — утешал его поручик. — Это совершенно…
— Но почему Италия не желает признавать, что она связана тройственным союзом с Австро-Венгрией и Германией? — внезапно рассвирепел торговец хмелем, которому все сразу ударило в голову: и хмель, и жена, и война».

М.А.Булгаков «Мастер и Маргарита»
         В названии главы «Как прокуратор пытался спасти Иуду из Карифа» романа М.А.Булгакова «Мастер и Маргарита» уже содержится подтекст, скрытый смысл, который раскрывается в тексте главы: прокуратор говорит о том, что у него есть сведения о готовящемся нападении на Иуду из Кариафа и просит Афрания предотвратить это событие. На самом же деле Понтий Пилат, рассказывая о деталях предстоящего преступления, заказывает Афранию убийство «менялы»:

– Мне это очень приятно. Итак, третий вопрос. Касается этого, как его… Иуды из Кириафа.
Тут гость и послал прокуратору свой взгляд и тотчас, как полагается, угасил его.
– Говорят, что он, – понижая голос, продолжал прокуратор, – деньги будто бы получил за то, что так радушно принял у себя этого безумного философа.
– Получит, – тихонько поправил Пилата начальник тайной службы.
– А велика ли сумма?
– Этого никто не может знать, игемон.
– Даже вы? – своим изумлением выражая комплимент, сказал игемон.
– Увы, даже я, – спокойно ответил гость, – но что он получит эти деньги сегодня вечером, это я знаю. Его сегодня вызывают во дворец Каифы.
– Ах, жадный старик из Кириафа, – улыбаясь, заметил прокуратор, – ведь он старик?
– Прокуратор никогда не ошибается, но на сей раз ошибся, – любезно ответил гость, – человек из Кириафа – молодой человек.
– Скажите! Характеристику его вы можете мне дать? Фанатик?
– О нет, прокуратор.
– Так. А еще что-нибудь?
– Очень красив.
– А еще? Имеет, может быть, какую-нибудь страсть?
– Трудно знать так уж точно всех в этом громадном городе, прокуратор...
– О нет, нет, Афраний! Не преуменьшайте своих заслуг!
– У него есть одна страсть, прокуратор. – Гость сделал крохотную паузу. – Страсть к деньгам.
– А он чем занимается?
Афраний поднял глаза кверху, подумал и ответил:
– Он работает в меняльной лавке у одного из своих родственников.
– Ах так, так, так, так. – Тут прокуратор умолк, оглянулся, нет ли кого на балконе, и потом сказал тихо: – Так вот в чем дело – я получил сегодня сведения о том, что его зарежут сегодня ночью.
Здесь гость не только метнул свой взгляд на прокуратора, но даже немного задержал его, а после этого ответил:
– Вы, прокуратор, слишком лестно отзывались обо мне. По-моему, я не заслуживаю вашего доклада. У меня этих сведений нет.
– Вы достойны наивысшей награды, – ответил прокуратор, – но сведения такие имеются.
– Осмелюсь спросить, от кого же эти сведения?
– Позвольте мне пока этого не говорить, тем более что они случайны, темны и недостоверны. Но я обязан предвидеть все. Такова моя должность, а пуще всего я обязан верить своему предчувствию, ибо никогда оно еще меня не обманывало. Сведения же заключаются в том, что кто-то из тайных друзей Га-Ноцри, возмущенный чудовищным предательством этого менялы, сговаривается со своими сообщниками убить его сегодня ночью, а деньги, полученные за предательство, подбросить первосвященнику с запиской: «Возвращаю проклятые деньги!»

Больше своих неожиданных взглядов начальник тайной службы на игемона не бросал и продолжал слушать его, прищурившись, а Пилат продолжал:
– Вообразите, приятно ли будет первосвященнику в праздничную ночь получить подобный подарок?
– Не только не приятно, – улыбнувшись, ответил гость, – но я полагаю, прокуратор, что это вызовет очень большой скандал.
– И я сам того же мнения. Вот поэтому я прошу вас заняться этим делом, то есть принять все меры к охране Иуды из Кириафа.
– Приказание игемона будет исполнено, – заговорил Афраний, – но я должен успокоить игемона: замысел злодеев чрезвычайно трудно выполним. Ведь подумать только, – гость, говоря, обернулся и продолжал: – выследить человека, зарезать, да еще узнать, сколько получил, да ухитриться вернуть деньги Каифе, и все это в одну ночь? Сегодня?
– И тем не менее его зарежут сегодня, – упрямо повторил Пилат, – у меня предчувствие, говорю я вам! Не было случая, чтобы оно меня обмануло, – тут судорога прошла по лицу прокуратора, и он коротко потер руки.
– Слушаю, – покорно отозвался гость, поднялся, выпрямился и вдруг спросил сурово: – Так зарежут, игемон?
– Да, – ответил Пилат, – и вся надежда только на вашу изумляющую всех исполнительность.
Гость поправил тяжелый пояс под плащом и сказал:
– Имею честь, желаю здравствовать и радоваться.
– Ах да, – негромко вскричал Пилат, – я ведь совсем забыл! Ведь я вам должен!..
Гость изумился.
– Право, прокуратор, вы мне ничего не должны.
– Ну как же нет! При въезде моем в Ершалаим, помните, толпа нищих… я еще хотел швырнуть им деньги, а у меня не было, и я взял у вас.
– О прокуратор, это какая-нибудь безделица!
– И о безделице надлежит помнить.
Тут Пилат обернулся, поднял плащ, лежащий на кресле сзади него, вынул из-под него кожаный мешок и протянул его гостю. Тот поклонился, принимая его, и спрятал под плащ.
– Я жду, – заговорил Пилат, – доклада о погребении, а также и по этому делу Иуды из Кириафа сегодня же ночью, слышите, Афраний, сегодня. Конвою будет дан приказ будить меня, лишь только вы появитесь. Я жду вас!

Как вы можете видеть, в этом фрагменте прокуратор говорит одно, но имеет в виду другое. С художественной точки зрения подобная сцена гораздо сильнее воздействует на читателя, чем если бы Пилат прямо приказал Афанию зарезать Иуду.

Иносказание обладает мощным эффектом воздействия. Поэтому подтекст как художественный прием всегда расширяет изобразительные возможности текста, создает особую картину реальности; скрывая, говоря намёками, обнажает правду и как следствие углубляет и обогащает отдельную сцену, а вместе с ней подчас и все произведение.